Инвесторы заставили нефтяников США задуматься о чистой энергии

За последние пять лет рыночная стоимость Exxon Mobil упала почти на 60%, и теперь некогда крупнейшая по капитализации компания мира стоит меньше, чем ведущий мировой производитель ветряной и солнечной энергии, флоридская NextEra Energy ($138,6 млрд и $148,3 млрд соответственно). Капитализация норвежской Equinor (бывшая Statoil) составляет $44,5 млрд (-25,1% за последние три года). В том же Северном море, где на ее платформах качают нефть, стоят гигантские ветряки датской госкомпании Dong Energy. Она всерьез занялась возобновляемой энергетикой 11 лет назад, приняв стратегию «Видение 85/15», которая предполагала переход от 85% бизнеса на ископаемом топливе к 85% на зеленой энергии. С 2017 г., когда Dong полностью избавилась от нефтегазовых активов и переименовалась в Orsted, ее капитализация выросла более чем втрое до $71,8 млрд.

Инвестфонды исключают акции компаний, работающих с ископаемым топливом, из своих портфелей, а потомки Джона Рокфеллера, создателя нефтяной монополии Standard Oil, после разделения которой образовались Exxon и Mobil, призывают банки перестать эти компании кредитовать. Всемирный банк и Европейский инвестиционный банк (госбанк ЕС) так и поступили.

Еще весной – летом, когда европейские нефтяные компании одна за другой ставили цели сократить выбросы углекислого газа и объявляли о фундаментальных изменениях, предполагающих сворачивание нефтедобычи и инвестиции в возобновляемую энергетику, американские компании не шли у них на поводу. Общая позиция была такой: в США достаточно возможностей для продолжения работы нефтяного сектора, прежде всего за счет оптимизации сланцевой добычи, которая стала определяющим фактором на мировом рынке нефти.

Европейские правительства и нефтяные компании стали создавать климатически нейтральную энергетику из-за истощения запасов углеводородов, сказал в сентябре на Нефтегазовом форуме в Тюмени гендиректор «Газпром нефти» Александр Дюков. Американские же не делают столь громких заявлений, потому что у них есть с чем работать с точки зрения запасов – сланцевые нефть и газ, отметил он.

Но прошло всего несколько месяцев, и ситуация начала меняться.

В чем это выражается?

• Ассоциация независимых нефтепроизводителей Америки (IPAA), годами спорившая с экологами об изменении климата и приветствовавшая сворачивание экологических требований администрацией Дональда Трампа, 21 октября объявила о создании «ESG-центра». При поддержке FTI Consulting, занимающейся бизнес-консультациями и пиаром, центр будет помогать компаниям «сформировать действенную и эффективную программу» в сфере ESG (принципы, связанные с защитой окружающей среды, социальной ответственностью, качеством корпоративного управления), чтобы привлечь инвестиционные фонды. Членами IPAA являются тысячи компаний – от ConocoPhillips, Pioneer Natural Resources, EOG Resources и Occidental Petroleum до семейных фирм.
• ConocoPhillips, объявляя 19 октября о покупке сланцевого добытчика Concho Resources за $13,3 млрд, также представила стратегию, увязывающую ее деятельность с целями Парижского соглашения по климату. К 2050 г. нетто-выбросы углекислого газа от операционной деятельности должны быть сведены к нулю, а интенсивность выбросов парниковых газов – сократиться на 35–40% к 2030 г. (прежняя цель – на 5–15%). «В сфере ESG необходимо иметь историю, которой будут доверять, – по всем трем компонентам. Риторика, настроения, безусловно, изменились», – заявил гендиректор Райан Лэнс в интервью Financial Times.

Инвестиции в нефтегазодобычу ConocoPhillips будет рассчитывать, исходя из сценария устойчивого развития Международного энергетического агентства, оценивающего мировой спрос на нефть в 2040 г. на уровне 67 млн баррелей в сутки (в 2019 г. – почти 100 млн баррелей). «Мир требует действий по климатической повестке. Мы это понимаем. Но мы также понимаем, что будет потребность и в ископаемом топливе», – сказал Лэнс.

• Pioneer Natural Resources и Parsley Energy, объявляя 21 октября об объединении (размер сделки – $7,6 млрд) и создании крупнейшего независимого нефтедобытчика в Пермском бассейне – центре сланцевой индустрии, подчеркнули «лучшие в своем классе ESG-практики». Обе компании – активные сторонники сокращения сжигания попутного газа при добыче нефти.
• Как и европейские компании, некоторые американские стали увеличивать долю более чистого газа в добыче и вкладываться в возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Покупка Noble Energy за $13 млрд (о сделке объявлено в июле, закрыта в октябре) позволит Chevron получить 40%-ную долю в гигантском газовом месторождении «Левиафан» у берегов Израиля. Произошел «фундаментальный сдвиг» в оценке ресурсов в Восточном Средиземноморье, заявил в конце октября Reuters гендиректор Chevron Майкл Уирт: компания сможет поставлять газ в Европу, которая в рамках «Зеленого курса» намерена стать к 2050 г. регионом с нулевыми выбросами СО₂, и в Азию. Уирт также намерен сотрудничать в СПГ-проектах с Катаром и Египтом. Chevron будет сокращать интенсивность выбросов СО₂ и более активно развивать ВИЭ, добавил Уирт в интервью Energy Intelligence Forum в середине октября. За несколько дней до этого компания объявила об СП с Brightmark по производству и продаже биогаза, а 30 июля – о партнерстве с Algonquin Power & Utilities в сфере ВИЭ: по четырехлетнему соглашению, Chevron намерена обеспечить свои потребности в электричестве более чем на 500 МВт из возобновляемых источников.

Почему нефтяники это делают?

Они теряют доступ к деньгам. «Я могу использовать ESG, чтобы улучшить доступ к капиталу?» – спросил один из членов IPAA на вебинаре, где ассоциация объявила о создании «ESG-центра». «Речь не только о доступе к капиталу на публичных рынках, – заявил на том же вебинаре Трэфис Уиндл, старший управляющий директор FTI (цитата по FT). – Речь о кредитах, долговых рынках, о фондах прямых инвестиций, которым приходится отвечать перед своими институциональными инвесторами, – и так по всей цепочке, вплоть до страховщиков».

Приоритетом сланцевых добытчиков в США должно стать восстановление отношений с инвесторами, заявил в октябре Дэниел Ергин, вице-председатель IHS Markit. В 2008–2018 гг. отрасль получила от них около $400 млрд, по оценке Rystad Energy, но так и не научилась получать прибыль. «Еще до ковида сланцевой добыче требовалась вторая революция – в плане отношений с инвесторами», – сказал Ергин.

Восстанавливать эти отношения нужно не только сланцевым добытчикам. Exxon Mobil, имеющая проекты по всему миру и продолжающая четко ориентироваться на увеличение нефтегазодобычи, в августе была исключена из индекса Dow Jones. В марте S&P Global Ratings снизило ее рейтинг с АА+ до АА из-за роста долга, который компания вынуждена наращивать, так как денежный поток от операций в последние годы больше не покрывает ее капиталовложения и дивиденды. «Бренд Exxon запятнан в глазах участников рынка. Новое поколение [инвесторов] не хочет владеть бумагами врага общества номер один в сфере экологии», – говорит Пол Сэнки, аналитик по нефти Sankey Research (цитата по FT).

В числе связанных с ESG рисков для нефтяной отрасли рейтинговое агентство Moody’s перечислило необходимость продажи активов, сокращение доступа к капиталу, иски и потерю страховки. «Всемирный банк уже заявил: нефтяные проекты [в области добычи] больше не финансируем. И на протяжении последних двух лет практически каждую неделю кто-то из крупных инвестфондов, банков говорил: все, мы отказываемся от инвестиций в нефтяную отрасль», – сказала в интервью Сергею Гуриеву директор Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» Татьяна Митрова.

Кто не дает нефтяникам деньги?

• Пенсионный фонд Норвегии с активами в $1 трлн еще в 2019 г. объявил, что продаст бумаги компаний, занимающихся исключительно разведкой и добычей ископаемого топлива.
• Инвестиционный фонд Кембриджского университета, один из крупнейших эндаументов в Европе с активами на 3,5 млрд фунтов ($4,6 млрд), 1 октября объявил, что к 2030 г. выйдет из всех прямых и непрямых инвестиций в активы, связанные с ископаемым топливом. А к 2038 г. во всех компаниях, в которые он инвестирует, нетто-выбросы СО₂ должны быть равны нулю. Совокупные вложения эндаумента в энергетический сектор составляли на конец 2019 г. почти 100 млн фунтов ($130,7 млн). Его директор по инвестициям Тилли Фрэнклин заявила: «Мы ловим волну, поскольку необходимость срочно действовать становится очевидной. Каждый институциональный инвестор сегодня задумывается о том, как сделать свои портфели более соответствующими целям устойчивого развития». Деньги университету жертвовали Exxon Mobil, BP, Shell; теперь эндаумент будет проверять пожертвования на предмет того, следуют ли компании установленным им целям.
• Эндаумент Оксфордского университета (активы – 4,1 млрд фунтов) в этом году пообещал выйти из «ископаемых» инвестиций, хотя и не установил срок.
• По данным опроса Aviva Investors в 34 странах среди 535 пенсионных фондов и 532 страховых компаний (их совокупные активы – более $2 трлн), 33 и 44% поставили цели по достижению нулевых выбросов СО₂ по своим портфелям до 2050 г., еще 14 и 28% – после. 43 и 22% запланировали сформулировать такую цель.
• Крупнейшие управляющие компании мира оказывают давление на нефтегазовые. Они должны превратиться во что-то новое, чтобы не вымереть, как производители хлыстов после появления поездов и автомобилей, заявила Энн Симпсон, анализирующая практику корпоративного управления в Calpers, крупнейшем пенсионном фонде США (активы – $406 млрд). Calpers входит в число 30 крупнейших управляющих компаний мира с активами на $5 трлн, которые образовали Net-Zero Asset Owner Alliance и в октябре пообещали уже к 2025 г. сократить выбросы парниковых газов по своим портфелям на 16–29% по сравнению с 2019 г.
• Назревают и проблемы в отношениях с банками. В октябре три праправнука Джона Рокфеллера-старшего, основателя Standard Oil, заявили в The New York Times: «Сегодняшние финансовые лидеры должны… уйти от прибылей, зарабатываемых на ископаемом топливе, и разработать банковские модели, которые позволят им преуспевать в мире с нулевыми выбросами углекислого газа». Потомки Рокфеллеров привели в пример Джона Рокфеллера-младшего, сменившего нефтяной бизнес на банковский. Они отметили, что с 2016 г. 35 банков направили в компании и проекты, связанные с ископаемым топливом, $2,7 трлн. Крупнейший кредитор, JPMorgan Chase (его предшественником был банк Рокфеллеров), несколькими днями ранее объявил, что берет на себя финансовые обязательства, связанные с целями Парижского соглашения. JPMorgan намерен установить промежуточные цели по выбросам кредитуемых компаний на 2030 г. и начать консультировать по их достижению.

Но представители пятого поколения семьи Рокфеллеров остались недовольны тем, что банк не пообещал свернуть финансирование компаний, не имеющих стратегии по достижению целей Парижского соглашения. Новым поколениям – наследникам богатейших людей Земли, «которые ощутят на себе наихудшие последствия климатических изменений, будет легко принять решение доверить деньги банкам, зарабатывающим на борьбе с глобальным потеплением, и отвернуться от тех, что продолжают финансировать углеродоемкую энергетику», предупредили они.

• Европейские банки действуют более решительно. В 2018 г. увязать кредитование с целями Парижского соглашения пообещали BBVA, BNP Paribas, ING, Societe Generale и Standard Chartered. ING в 2019 г. на 22% сократил финансирование угольных проектов и увеличил – возобновляемой энергетики; к концу года доля ВИЭ в кредитах, выданных им производителям электроэнергии, составила 59%. В ряде случаев ING предлагал более выгодные ставки и условия компаниям с высоким ESG-рейтингом.

Последний герой нефтяного боевика

Среди нефтяных мэйджоров на призывы экологов и инвесторов не реагирует один – Exxon Mobil. «Некоторые считают, что драматичное падение спроса в результате пандемии коронавируса отражает ускорение реакции на климатические изменения, и предполагают, что наша отрасль не восстановится, – заявил в октябре гендиректор Даррен Вудс, обращаясь к сотрудникам компании. – Но когда мы внимательно смотрим на факты и оценки различных экспертов, то приходим к выводу, что нужды общества приведут к увеличению использования энергии в будущем – и сохранят потребность в нашей продукции».

По оценке Exxon, спрос на нефть составит в 2040 г. 111 млн баррелей в сутки (сценарий устойчивого развития Международного энергетического агентства предполагает падение до 67 млн с почти 100 млн баррелей в 2019 г., сценарий замедленного восстановления после пандемии – отсутствие роста, и даже при быстром восстановлении спрос не превысит 105 млн баррелей). Поэтому Exxon обещает увеличить среднесуточную добычу с нынешних 4 млн баррелей более чем на 1 млн к 2025 г.

«Exxon остается привержена ископаемым видам топлива, – говорит Пол Сэнки, аналитик по нефти Sankey Research. – Но если она ошибается, то оказывается в экзистенциальном кризисе». Компания всегда мыслила десятилетиями и инвестирует на дне ценового цикла, возражает Даг Легатт, начальник отдела анализа рынка нефти и газа в США Bank of America: «У Exxon есть проекты роста, у BP и Shell – нет. Не объясняется ли их поворот к зеленой энергетике частично тем, что они в последние пять лет недостаточно инвестировали в нефть?»

Рынок «за деревьями не видит леса», отворачиваясь от единственного супермэйджора, который будет способен нарастить производство, когда цены на нефть восстановятся, считает Легатт. Проблема в том, что нефтяной цикл, которому до сих пор следовала компания, может не повториться. «У них есть общий макровзгляд [на спрос на нефть], который хорошо служил им в течение нескольких десятилетий, – приводит FT мнение Тома Сэнзилло из американского Института экономики и финансового анализа энергетического сектора. – Но этот общий взгляд больше не работает, как и основанная на нем бизнес-модель».

«Я знаю, они [Exxon] не верят в энергопереход, – сказал газете топ-менеджер фонда, владеющего акциями компании. – Проблема в том, что в него верит рынок».