Переписка показалась примечательной.
— Дорогой Алеша! С Новым годом! Сейчас, наверное, единственное, что я могу пожелать, — так конца войны. Счастья тебе!
— И тебя с Новым годом! Желаю тебе, чтобы твоя страна сдохла!
— Спасибо. Страна не страна, но, если бы Путин сдох, это порадовало. Пишут, он покашливает.
— Не Путин, а вся ваша орда! Вы все орки и права быть у вас нет!
— Исключений не предусматриваешь? Я вот, скажем, гражданин Израиля и в эмиграции — не прокатит?
— Мы сидим без света, без воды, без тепла, под ракетами — ты каких исключений хочешь? Вас всех надо изничтожить, вместе с вашей паскудой Пушкиным, мерзотой Достоевским, *раным п*д*ром Чайковским, ссученной гнидой Бродским — всех, гореть вам в аду, чтоб пепла не осталось!
— А Пушкин-то причем?
— Сукин сын потому что. Все сукины дети, потому что Россия — сука.
— Логично. А вот мы с тобой вообще-то братья, хотя и двоюродные. Мне тоже гореть, чтобы пепла не было?»
— Ты паспорт РФ сдал? Налоги Путину платишь со своей удаленки? Это твои ракеты мне прилетают. Хороших русских нет. Хороший русский — мертвый русский.
— Позиция понятная. Зря я с этим Новым годом полез. Ну в любом случае приветы и поздравления твоим маме, жене и дочке. Извини, что потревожил и счастливо тебе.
— Почему зря? Моя пятилетняя дочка сидит у меня на коленях и пишет открытки «С новым Годом! Русским — смерть!» С праздниками. Дохните!
Я дословно привел «избранные места из переписки с родственником», убрав только обсценную лексику, которой он придал поздравлениям новогоднюю звонкость. Как говорили в прошлом, любезный читатель может ее домыслить самостоятельно.
Вообще-то я не люблю, когда мне хамят, но тут терплю в порядке самопокаяния. Взять хоть эти налоги, которые мой работодатель, вероятно, выплачивает за ту халтурку, что продолжает поступать из России. Действительно, если бы он их не платил, мне было бы лучше. И я уже более или менее привык к этому хамству — киевский брат давно высказывается в том же смысле.
Но новым были Пушкин, Достоевский и Бродский — раньше он мало о них думал и имена эти ни в каком контексте не вспоминал. Ненависть претерпела творческое развитие.
Голова за рубежом
Время от времени пытаюсь разыскать какую-нибудь мысль о происходящем, идущую с родины. И не выходит. Как показал Михаил Ямпольский в новогоднем эссе (сам Кирилл Рогов назвал его вершиной русской мысли 2022 года), официальная мысль представляет собой классический случай семиотики пустого места. (Как я понял, он тоже искал какой-нибудь смысл, ничего не нашел и решил хоть описать процесс поисков.) Неофициальная же, пользуясь его семиотической терминологией, пока не наладила план выражения.
Россия сейчас представляет собой такой организм, у которого тело в России, а голова за рубежом — все, что говорит и думает, в России не живет. И у головы к Пушкину накопилось.
Между нами говоря, она переоценивает культурный уровень российского президента. Как бы из него выросло что выросло потому, что мальчик много читал Пушкина, Достоевского и Бродского, причем малоизвестные неудачные произведения из второй половины собрания сочинений. Но всяко бывает, и для избегания рецидивов авторитаризма в будущем это надо пресечь.
Навскидку: вот профессор Михаил Лотман из Тарту Пушкина считает виновным несомненно, припоминая не только «Бородинскую годовщину» и «Клеветникам России», но и преомерзительную «Рефутацию г-на Беранжера», свидетельствующую, что русские вели себя в 1812 году в Париже ровно так же, как в 1945 в Германии и в 2022 в Украине: насиловали, убивали и грабили мирное население. И даже вспоминает, что его отец, великий русский ученый Юрий Михайлович Лотман, придерживался той же позиции, хотя публично ее не выражал и прилюдно Пушкина ценил. Интонации присуща уместная горечь покаяния, не без ноток тщеславия в смысле образцовости собственного европеизма.
Эссе Екатерины Марголис «Бродский и колониализм русской культуры» было самым изысканным интеллектуальным событием лета. Там, кстати, не только Бродскому прилетело, но и Ахматовой, а Бродскому не только за империализм мышления, но и по феминистской линии — кому такое нравится, так это высший сорт. Александр Эткинд (а это — как Большой театр на площади русской мысли) хотя и замечает, что с Пушкиным не так однозначно, но требуется понять, что весь «русский канон» теперь деконструирован, и надо строить заново на преодолении имперскости.
Я выбрал по своему вкусу, но вообще-то эта переоценка ценностей сейчас объединяет всех думающих русских, разительно отличающий их от закостенелых пройдох-коллаборантов. Это большая и увлекательная программа, где каждому найдется места — я подумываю, чтобы скромно деконструировать империализм в народнической «теории малых дел». Но в принципе открывается перспектива и пошире.
Материал для гражданской нации
Сами знаете, что понятие «народ» маловнятное. В нем намечаются элементы историзма — скажем, ведь вот какие гадости творили римские императоры, если верить Светонию, а обвинять простого римлянина в сексуальных перверсиях Гелиогабала никому в голову ни разу в истории не приходило. Да и за Ивана Грозного пока еще никому из простых россиян XVI века не доставалось (как, впрочем, не прилетало ни Курбскому, ни Адашеву, ни Сильвестру).
Теперь не так, теперь народная вина стала коллективной. В зависимости от контекста народ может называться электоратом, быдлом, глубинным народом, населением — эти понятия пересекаются в соответствии с логикой нечетких множеств. Я в данном тексте понимаю под этим некоторую часть коллективного тела, коллективная голова которого оказалась сейчас в зарубежном положении. И эта часть тела голову очень разочаровала.
К народу и раньше были преизрядные претензии — возьмите хоть сталинские репрессии! — а в последнее время он явил себя откровенным дерьмом. Крым оттяпали — он в эйфории. Войну начали — он скорее к телевизору, как бы не пропустить кульминационные моменты. Мобилизацию объявили — пошел как миленький. А тут еще сложность, что я, например, за демократию. А там ведь не только сменяемость власти, там еще и свободное волеизъявление электората. Ну и что, спрашивается, он свободно волеизъявит? Даже думать противно.
Но для русской интеллектуальной традиции народное дело важное. «Мы живем, под собою не чуя страны» — это состояние, как показал поэт Мандельштам, существенно ухудшает качество жизни интеллектуала. Тем оно острее, когда голова отделена от тела международно непризнанной границей РФ. Концепт народа фантомно чешется. И вот тут — следите за руками — возможен кульбит, который можно рассматривать как позитивный сценарий будущего. Попросту говоря, тончайшие интуиции Лотмана и Марголис и даже захватывающий проект Эткинда можно понять как философическую и политическую рефлексию тех переживаний, которые обозначил в новогоднем общении киевский родственник.
«Никанор Иванович … совершенно не знал произведений поэта Пушкина, но самого его знал прекрасно и ежедневно по нескольку раз произносил фразы вроде: «А за квартиру Пушкин платить будет?» или «Лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?..» — это из «Мастера и Маргариты» Булгакова, который сегодня подлежит переосмыслению как позорный ренегат из Киева, продавшийся Москве и оттуда написавший под видом романа злобный пасквиль на историю украинской государственности («Белая гвардия») — так же, как подлый Иосиф Флавий написал бессмертную «Иудейскую войну». Я не к обличению Булгакова, а к тому, чтобы просто напомнить, что такое отношение к Пушкину было в народе распространено. Я бы сказал, само отличие, скажем, профессора Михаила Лотмана от некоего лица из подворотни заключалось в том, что лицо это, в пылу, так сказать, подвортной полемики, могло проорать ему в рожу: «Пушкин, …? Сука сраная!» — чем отчасти являло разницу социальных статусов. А таких неустановленных лиц из подворотни было довольно много. Чего далеко ходить, президент Путин как раз из ленинградской подворотни, что несколько подрывает тезис о пагубном влиянии на него Пушкина, Бродского и Достоевского.
Ни за что и ни в малейшей степени нельзя отождествлять нынешние антипушкинские, антибродские, античайковские и прочие антинастроения украинского народа с духовными скрепами русского быдла, являющимися основаниями его самоидентификации. Если это еще законодательно не закреплено в Украине, надо срочно это сделать, чтобы это уголовно каралось, как в России карается сопоставление Сталина и Гитлера, чтобы их разительное сходство меньше бросалось в глаза.
Однако эти настроения можно рассматривать как развитие глубинных чаяний тех времен, когда русский и украинский народ не были так далеки друг от друга, как сегодня? Давайте на секунду встанем на позиции трезвого поведенческого анализа. Мотивации быдла из подворотни довоенных времен и нынешнего свободолюбивого украинца демонстрируют известное сходство. Пушкин оказывался «сукой сраной» в порядке протеста лица из подворотни против социального порядка государства, где лицо занимало низкое социальное положение. Тот же смысл несет определение Пушкина как «суки имперской» — это протест против государства, ценностью которого Пушкин с украинской точки зрения является, вызванный желанием этому государству дать по лбу.
Что социокультурная динамика от «Пушкина — суки сраной» к «Пушкину — суке имперской» есть фундаментальный прорыв, знаменующий рождение новой украинской политической нации — ясно и ежу. Но из какого материала рождается сей отрадный феномен? Когда б вы знали, из какого сора растут политические нации, не ведая стыда! Чисто исторически пункт старта — это «новая историческая общность — советский народ», который, кстати, уже осуждал поэта Бродского как тунеядца. Его имперские черты тогда не были распознаны близоруким советским судом, но общеотрицательное значение эстетствующего отщепенца было квалифицировано, как теперь выясняется, правильно. Если бы его тогда упаковали поплотнее, он бы и вообще стихов не писал, и «На независимость Украины» в частности.
А почему произошел такой радостный прорыв к гражданскому сознанию, пылающему благородным желанием испепелить имперскую суку? Потому, что некоторая часть означенной исторической общности вместе с ее духовными скрепами отделилась в Европу, стала уж теперь полностью европейской политической нацией, соответствующе преобразилась и испепеляет оттуда. Так это же и было программой российской интеллигенции, которая вековым образом не задалась! И самой сделаться европейцами, и народ чтобы остался таким же, как он есть, но только совершенно европейским народом. Тогда можно будет и о демократии поговорить с куда большей уверенностью.
Позитивный сценарий
И таки смотрите — все получилось. Голова за рубежом и народ за рубежом, и осталось только подсадить эту голову к этому телу, чтобы оно воспринимало ее как свой рефлексивный орган — и дело в шляпе. Вот он, позитивный сценарий! Покамест опыты по пересадке головы одного живого существа к другому телу не задались. Если принять в расчет закон Геккеля-Мюллера о повторении филогенеза в онтогенезе, можно предположить, что не зададутся. Но надеяться кто запретит?
Это почему важно? Александр Баунов тут тонко разобрал различия в отношении Европы к различным негодяям, и доказал, что к Франко в Испании, Салазару в Португалии, Пападопулосу в Греции приличные европейские люди относились очень плохо, но все ж таки не так, как к Каддафи, аятолле Хомейни и Саддаму Хуссейну. Как бы считалось, что это ужасные заблужденцы, но разговаривать с ними можно и нужно, хоть и строго указывая на удручающие несовершенства в их характере и поведении. А с Ираном и потом Ираком иначе, говорить не о чем. Это просто враг, его надо уничтожать, а не уговаривать.
Россия сегодня не с его, а европейской точки зрения — это как раз Иран. И там бы ей и место с ее гэбешным аятоллой, но мешают эти малопочтенные личности, от Пушкина до Бродского. Одних Нобелевских лауреатов сколько, а это вопрос всемирный! Причем заметьте, Шолохов, Солженицын и Бродский — это уж всем известные первостатейные имперцы, а до Бунина с Пастернаком просто руки не дошли. Но в ходе компании по деконструкции русского имперства дойдут обязательно, пусть готовятся. Как говорят знающие люди, жернова санкций работают медленно, но неотвратимо, и с культурными санкциями та же история. Но можно допустить, что если не провести соответствующую культурную и просветительскую работу, то они опять пролезут, пропихнуться своим переоцененным художественным уровнем, и опять за рыбу деньги.
А если их, так сказать, зачистить — всех испепелить, под ноль — тогда как раз получится быдло чистой пробы, и к нему можно будет относиться соответствующим образом, не испытывая ни тени морального дискомфорта.
Ни тени. Не правда ли?
