У Джойса в «Улиссе» есть смешная шутка про «Королева Анна умерла». Это исторический анекдот. Когда королева Анна умерла, в Ирландии долго не могли решить, как эту новость подать: умерла королева оккупантов? наша возлюбленная владычица? Не знали, что написать. После долгих споров решили написать нейтрально: «Королева Анна умерла». С момента смерти прошел месяц.
Так же как новость о смерти королевы Анны, выглядит обсуждение слов Владимира Путина о том, что война будет вечной. То есть? За полтора года это еще не стало очевидно, что война кончится только со смертью конкретного человека?
Городские сумасшедшие не правы
В августе 2019 года, когда были московские выборы, случилось что-то странное. Сначала всех били, а потом резко перестали. Помните, наверно, да? Август, жара, протесты.
Появилось много версий почему это произошло, но сегодня кажется, что ближе всех к правильному ответу подобрался Григорий Юдин. Мысль его была такой: мы считаем, что Владимир Путин не знает жизни — в люди не ходит, в метро не ездит. Чем народ дышит — ему неважно, а всю информацию ему приносят в папочках. (И дальше вся тягомотина про хорошего царя и плохих бояр.)
Но, говорит Юдин, вообще-то Путин в курсе, что он не знает, как обстоят дела. Путин знает, что он в метро не ездит и в люди не ходит, а чем народ дышит ему знать, вообще-то, надо. А ему приносят папочки. Поэтому, развивает мысль Григорий Юдин, Путин сделал так, чтобы ему приносили не одну папочку, а несколько. И разные эти папочки составляют конкурирующие между собой группы, у которых задача не столько рассказать Путину новости и правду, сколько ослабить конкурента. И поэтому они рассказывают о событии из жизни простых москвичей, привязываясь к деятельности конкретного человека. Вот эти протесты — видите фото на первой полосе Washington Post: девушку бьют и тащат в автозак, Владимир Владимирович — это все вина S.
Поддерживая каннибальскую конкуренцию среди друзей, Путин заодно узнает новости. Видимо, говорил Юдин в 2019 году, кто-то воспользовался протестами, чтобы, апеллируя к ним, свалить соседа. Сосед понял, куда все движется и приказал избиения быстро прекратить.
Через некоторое время после того, как началось вторжение в Украину, Екатерина Шульман сказала, что провалились все эксперты, а правы оказались городские сумасшедшие. Мы все, говорила она, до последнего не верили в возможность настоящей войны.
Она это приводила как пример того, что прогнозировать будущее, конечно, можно, но жизнь всегда будет слегка безумнее моделей из книжек. Но мне кажется, здесь есть более интересная вещь. Владимиру Путину вообще-то приносили в папочках мнения экспертов, должны были приносить. Тех экспертов, которые как один говорили, что война погубит страну, что у России нет ресурсов, а граждане хотят в Турцию или, в крайнем случае, в Крым, а не в окопы под Бахмутом.
То есть Путин (надо полагать) знал мнение этих экспертов. Но он принял такое решение. И это не потому, что Путин как флюгер, а городские сумасшедшие, которые требовали войну в каждый дом, дули в эти уши сильнее. Вот точно не поэтому.
Что тогда значит это решение?
Мы всегда должны исходить из мысли, что любое действие — рационально. Даже если нам не понятна эта рациональность, даже если нам это кажется безумным, мы должны исходить из мысли, что человек решается на действие, взвесив все за и против и решив, что совершить это действие будет для него выгоднее, чем не совершить. То, что мы не знаем аргументов Путина, начинающего войну, не значит, что их нет. А то, что это решение не совпадает с нашим представлением о прекрасном, — наша проблема.
А когда (и если) мы эти аргументы узнаем, мы, возможно, поразимся тому насколько жалкими и нелепыми (в сравнении с тем, к чему все это привело) эти аргументы были. Но они были. И человеку в тот момент они казались очень серьезными.
Да. Настолько серьезными, что можно начать войну.
Хотя понятно, что в случае с Путиным, это, видимо, не «бином Ньютона». Мы не знаем, сколько и каких преступлений совершил Путин, но сам Путин это прекрасно знает. Потеря власти для него означает не только суд и наказание, но и огласку этих преступлений.
Была ли потеря власти реальной или воображаемой угрозой — долгий разговор. Очевидно, что сам Путин воспринимал ее как реальную: все эти «приемники», «хромые утки», «рыскающие глазами по сторонам». Навальный, который выпустил фильм про дворец, не просто не умер, но выжил и прилетел в Россию.
Вот зачем он летел в Россию? Ну очевидно же, чтоб на деньги Госдепа устраивать цветную революцию. Ровно так, как это перед этим — в Украине, как это чуть не случилось в Беларуси. А как некрасиво и ужасно умер полковник Каддафи! И тоже ведь на деньги Госдепа.
Круг сжимался. Нужно было что-то делать. Разговор с президентом Байденом, видимо, не дал результатов и гарантий суверенитета — что тоже понятно: ты не можешь каждый год стягивать войска якобы для учений, чтобы поговорить с президентом США и требовать не устраивать цветную революцию. Один раз можешь, но не каждый же год.
И вот мы снова в той же самой точке: есть папки с мнением экспертов, что этого нельзя делать ни в коем случае, а с другой стороны папки, гарантирующие, что «возьмем Киев за три дня».
Игра в веселые стулья
Принятие любого решения отсекает альтернативы. Повернув направо и пройдя два километра вперед, ты не можешь, если тебе не понравилось, оказаться в двух километрах от развилки, но на дороге, которая шла налево. Первый шаг в самом себе содержит уже все события, которые тебе придется теперь пройти.
Жизнь и реальность не устроена настолько теоретически тупо, и в процессе еще будет куча развилок, но одно очевидно точно — налево уже не свернуть.
Начав войну, Путин совершил действие, которое имеет смысл учитывать при любом прогнозировании будущего: он отсек любую возможность диалога. До начала вторжения всегда были две папки с альтернативами, после начала вторжения — папки как таковые больше не нужны.
С самого начала, вот с того момента, как первые бомбы упали на территории Украины и погибли первые люди, было понятно, что назад уже не повернуть, и нет ни одного аргумента, который бы это состояние мира (или представления об устройстве мира в голове конкретного человека) мог бы изменить: выйдет на улицы Москвы двадцать миллионов человек с вилами — их подавят танками. Напишут письма протеста, выскажут озабоченность лидеры западных держав — и чего? Наложат санкции, отрубят свифт — это все не имеет значения. Проигрыш в этой войне для президента Путина гораздо страшнее, чем любое наше представление о последствиях.
Вы говорите, завтра двадцати миллионам россиян будет нечего есть? И что? Почему это проблемы президента России Владимира Путина?
Так вот: королева Анна и ее загадочная смерть
Все это понятно с 24 февраля 2022 года. Война будет длится как минимум до смерти конкретного человека. Ему война выгодна. Никаких больше «хромых уток» и «преемников». Он даже захочет уйти — его не отпустят. Кто-то же в финале должен быть виновным, а все собираются дожить до финала.
Все «элиты» или военные преступники, или под санкциями. Никакого раскола.
Даже если Украина попытается пойти на мирные переговоры, даже если их организуют Турция, ООН и КНР — Путину выгоден тлеющий пожар, на который можно списать все. Мир — окончание войны — поставит вопросы: зачем все это было и что мы получили взамен. На эти вопросы кому-то придется отвечать. А если нет мира, то и итоги подводить не время.
Экономика уже перестроилась. (Трансформировалась, как говорила, видимо, архитектор этой трансформации Эльвира Набиуллина.) И кажется, неплохо себя чувствует. Наталья Зубаревич в каждом выступлении говорит одно и то же — мы недооценили способность российского бизнеса к выживанию, но это тоже немного странная логика: а что люди должны были лечь и умереть? Ну нет же.
Цены на нефть и газ приемлемые, и все всё покупают. Да, этих денег, возможно, не хватит на раковых больных, но… зачем вообще спасать раковых больных? Работать не могут, под ружье не поставишь. В чем их смысл?
Оппозиция разгромила сама себя и на полном серьезе обсуждает, как ей участвовать в выборах. Абсолютно абсурдное обсуждение, которое у обычного человека вызывает недоумение: вы ведь шутите? Вы на это тратите время и силы?
Уехавшие протестные и креативные — цвет нации (?) — не смогли построить ни одного работающего института. «Мы давно бы жили в другой стране, нам Путин мешал» — ну вот он вам не мешает, что вы сделали кроме того, что переругались?
То есть — даже там, где можно было бы продемонстрировать оставшимся в России, что возможна альтернатива Путину и россияне могут объединится и что-то сделать совместное, большое, красивое и полезное — провал.
Ну а при успехах современной медицины и при том, как Владимир Путин следит за своим здоровьем, он вполне может еще минимум лет десять прожить. И все эти десять лет продолжать войну. Тут вот уже заговорили, что война, видимо, продлится и в 2026 году. Но почему видимо? Где аргументы, что войну можно было бы прекратить? Зачем? Если единственный бенефициар выигрывает при любом раскладе?
Важно тут даже не столько то, что Владимир Путин еще лет десять проживет, а то, как сильно деформирует его правление страну и людей за эти десять лет. Вот чего мы точно не можем предсказать и что гораздо важнее судьбы социопата с неограниченной властью и ограниченным сроком жизни.
***
Лет пятнадцать (возможно, больше) назад экономисты из чикагской школы опубликовали исследование, главная мысль которого была такая: шансы страны повернутся к демократии и вменяемости увеличиваются, если диктатор случайно гибнет от естественных причин. Аппендицит, например.
Если его убивают свои или чужие, велик шанс продолжения диктатуры преемниками. Если он гибнет, например, в автокатастрофе, — это подстроили враги, и тоже немного шансов повернутся к нормальному развитию, но вот прободение язвы или апоплексический удар… но об этом можно только мечтать.
Ну то есть, возможно, это очень пессимистический взгляд на жизнь, в котором единственная надежда — на выигрыш в лотерею. Но с другой стороны, не может же целая нация быть нацией неудачников?
