Российско-украинская война началась 23 февраля 2014-го. В этот день удравший из революционного Киева президент Янукович был уволен с должности парламентом Украины, а в Сочи закончилась путинская Олимпиада. И давно подготовленное вторжение в Крым сразу же стартовало.
Два года назад война стала тотальной, но ее идейный смысл почти не менялся все эти десять лет. И внешний мир, и сами стороны понимают ее как поход Востока против Запада, империи против отпавшей провинции и контрреволюционной автократии против революционной национальной демократии. Хотя немногим ранее, при возникновении РФ и Украины, такое распределение ролей показалось бы парадоксальным.
Очарование российской демократии
Когда начинался распад СССР, в Украине (за вычетом западных областей) чаще видели составную часть метрополии, чем одну из имперских провинций. Она выглядела русифицированной, консервативно-советской и политически отстающей от Российской Федерации.
Украинская декларация о суверенитете была принята лишь в июле 1990-го, через месяц после того, как Россия подала пример. Глава Украины, перекрасившийся партократ Леонид Кравчук, выглядел осторожным подражателем Бориса Ельцина, главного тогда сокрушителя империи.
Именно на российский режим сделали в 1991-м главную ставку Америка и Европа — как на демократически мыслящий, возглавляемый всенародно избранным лидером и доказавший свою силу в борьбе с августовскими путчистами. В начале 1990-х Россия первой начала радикальные капиталистические преобразования и была нацелена не просто на дружбу с Западом, а на слияние с ним.
А новорожденный украинский режим, хотя тоже тянулся к Западу, выглядел менее демократичным (Кравчук получил мандат на всенародных выборах только в конце 1991-го, заметно позже Ельцина), малокомпетентным экономически (своего Гайдара там тогда не нашлось) и сомнительным по своим перспективам.
Возникновение консолидированной политической нации в такой разнородной стране, как Украина, вовсе не выглядело самоочевидным. Ельцин, чье обращение «дорогие россияне» приводило слушателей в экстаз, казался в ту пору более успешным и уверенным строителем демократической нации.
Сегодня дивятся слепоте американского руководства, которое в начале 1990-х настояло на ядерном разоружении Украины. Но то, что оно тогда знало, и в самом деле подсказывало, что РФ является более надежным держателем советского ядерного наследства.
Киев выглядел непредсказуемым. А мысль, что такой радикально прозападный режим, как российский, нападет на Украину, воспринималась как абсурдная.
И в среднесрочной перспективе действительно была таковой. В декабре 1994-го Будапештский меморандум гарантировал неприкосновенность украинских границ. В мае 1997-го их еще раз гарантировал договор о дружбе, подписанный президентами двух стран. В январе 2003-го, уже в путинскую эпоху, их в третий раз гарантировал договор о границе между обеими державами, под которым Путин поставил свою подпись.
Украинская логика
Сначала украинский режим с небольшим отставанием шел примерно тем же путем, что и российский. Но на каждую вновь возникающую проблему давал совсем другой ответ.
Осенью 1993-го раскол в российских верхах разрешился войной между президентом и парламентом. Одна сторона подавала себя как передовая, грамотная и прозападная. Другая выглядела проимперской, реакционной и безответственной, да во многом и была таковой. Бескровный выход из кризиса через перевыборы как парламента, так и президента, по ходу конфликта обсуждался, но так и не был принят сторонами.
А в Украине именно он и осуществился. В 1993-м верхи там тоже раскололись и даже назначили было референдум о доверии или недоверии президенту и парламенту (аналог российского «да-да-нет-да», устроенного в апреле 1993-го), но в последний момент одумались и просто назначили перевыборы обеих ветвей власти.
И летом 1994-го прозападный президент Леонид Кравчук проиграл во втором туре пророссийскому и консервативному Леониду Кучме. Который затем оказался не таким уж пророссийским и не сверхконсервативным. Украина приобрела опыт смены правящего президента через выборы и показала, что может разрешать внутренние конфликты с помощью компромиссов. Российская политическая система оказалась непригодной ни к тому, ни к другому.
Правда, Кучма не был похож на бедовых ельцинских соперников — ни на Руцкого, ни на Зюганова. Выходец из советского ВПК, он скорее напоминал Черномырдина, выходца из советской газодобычи. Чрезмерного трепета его приход к власти вызвать не мог.
Но причина не только в этом. Украинская общественная система искала и находила собственную логику. В смысле экономической эффективности и качества государственного менеджмента она как раз отставала. В эпоху Кучмы украинский ВВП опустился до 40% от позднесоветского уровня и только после этого пошел в рост.
В России в самые худшие годы ВВП снижался не так сильно — примерно до 55%. А олигархат и там, и там безобразничал тогда вполне сходным образом. Однако конфликты политического типа в двух странах разрешались все более по-разному.
Держава и нация
Уже в 1994-м российский режим решил покончить с сепаратизмом и начал кровавую войну в Чечне, которая с перерывами длилась около шести лет и закончилась созданием там автономной тирании, получающей из Москвы дань.
В том же 1994-м в Украине достиг пика крымский сепаратизм. Там всенародно выбрали президента и провозгласили что-то вроде независимости. Но Киев справился с ситуацией без насилия. Крымская верхушка вернулась к лояльности, а президент, должность которого отменили, уехал в Россию. И вплоть до российского вторжения в 2014-м никакого партизанского движения и почти никакого сепаратистского подполья ни в Крыму, ни на Донбассе не было.
И в последний раз Украина испробовала российский политический опыт в 2004-м. Кучма отбыл два президентских срока и попытался передать власть по наследству — и тоже своему премьер-министру, как Ельцин Путину.
Но премьер Виктор Янукович президентом в тот раз не стал, хотя сначала ему и насчитали победу. Украинская гражданская нация впервые вышла на сцену. Оранжевая революция заставила переиграть выборы.
И страну возглавил Виктор Ющенко.
Дальнейшие украинские политические кризисы на российские уже похожи не были. Российский режим уже в начале XXI века оформился как имперский, автократический, с несменяемой властью и принципиальной неспособностью разрешать конфликты чем-либо, кроме насилия. А украинская политическая система справилась с несколькими кризисами и через революцию 2013-го — 2014-го пришла к демократии восточноевропейского типа.
Но, при всей радикальности, это расхождение двух режимов еще не влекло само по себе войну между ними. В России должны были измениться общий подход к окружающему миру и представления о репертуаре возможных действий по отношению к Украине.
Диктатор-западник меняет вехи
Сентиментальные чувства к Западу в РФ иссякли за несколько лет. Эксперименты с устройством политической нации увяли. А сменивший их ренессанс имперских чувств означал и возвращение забытого ненадолго антиамериканизма и, в меньшей мере, антиевропеизма. Но эти страсти не шли по восходящей непрерывно.
Ельцин к концу правления явно переиграл со своим новообретенным антизападничеством, и сменивший его Путин в первые годы воспринимался как рациональная и открытая к сотрудничеству персона. Война против Украины была несовместима с его весьма ценимым тогда мировым статусом, с членством в G8, этом клубе избранных, с возможностью дружески принимать у себя вождей главных стран и с прочими вещами, которые невероятно ему льстили.
По-новому взглянуть на окружающую действительность его заставили несколько событий. И одно из них — Оранжевая революция. Это было не просто неуважение к нему, покровителю Януковича, в его глазах это была еще и физическая угроза. Оранжевый Киев не повторился в Москве, да и не мог повториться, но страх перед «цветными революциями» остался навсегда.
С февраля 2007-го, когда Путин перестал крепиться и произнес свою «мюнхенскую речь», внутренний разрыв с Западом состоялся, и стало возможным уже все, включая и нападение на Украину. В 2008-м он напал на Грузию, отделив от нее Южную Осетию и Абхазию. Попутно заверил, что к Украине у него территориальных претензий нет. Но это уже было для отвода глаз.
Видимо, конкретные планы вторжения стали составляться примерно с этого времени, но отметим, что Путин еще не считал необходимым пускать их в ход любой ценой.
Его устраивала и территориально целостная Украина в качестве вассала, лишь бы не убежала на Запад. Насколько твердо украинцы уже стремились к тому времени отплыть от России в Европу, он не понимал, поскольку собственные подданные условий ему давно уже ставить не пытались. Он воображал, что все утрясет с Януковичем, который в 2010-м все-таки прошел в украинские президенты.
В 2013-м Украина (т.е. ее руководящий слой при поддержке народного большинства) готовилась вступить в ассоциацию с ЕС. Это безобидное, сугубо хозяйственное соглашение разрослось в воображении Путина до угрозы сказочных размеров, и он сделал все, чтобы приблизить украинскую революцию.
Империя манит
В августе 2013-го Россия на неделю заблокировала таможенную границу с Украиной. Но экономический шантаж не подействовал. Тогда в ноябре Путин вызвал к себе Януковича и выдал ему много денег из российской казны. Чтобы хватило не только ему лично, но и Украине в целом.
Как и многие россияне, правитель воображал, что все решают деньги. В его понимании выгоды пребывания под опекой РФ выглядели для украинцев очевидными. Ведь независимость не принесла Украине богатства. Размер украинского ВВП в 2013-м составлял лишь 77% от уровня 1989-го, а российского — целых 118%.
Но купил он только Януковича. Человек туповатый и чувствительный к взяткам, Янукович в самый последний момент отказался от соглашения с ЕС. После чего в Киеве началось восстание, которое и свергло его в феврале 2014-го. И тогда Путин, наконец, дал команду вторгаться. Но сделать это со спокойной душой ему помогло еще одно соображение.
Неадекватное крыло политического класса России требовало расчленения Украины и ставило под вопрос ее независимость еще в 1990-е. В том числе и формальным порядком.
В мае 1992-го хасбулатовский Верховный Совет объявил «не имеющим юридической силы» решение 1954-го года о передаче Крыма Украине. В июле 1993-го это же учреждение объявило о «российском федеральном статусе города Севастополя». А марте 1996-го Государственная Дума денонсировала Беловежские соглашения и тем самым мысленно восстановила Советский Союз.
Каждый раз после этого президентская власть успокаивала человечество и заявляла, что такие резолюции не имеют законной силы и являются своего рода политической шуткой. Но часто повторяемая шутка перестает смешить. Особенно, если она созвучна с чувствами масс.
Путин в 2014-м несомненно помнил о том, какое антиамериканское возмущение охватило россиян в 1999-м, когда НАТОвские войска заняли Косово, какой энтузиазм удалось разжечь в тех же людях несколько месяцев спустя по случаю российского вторжения в Чечню, и как одобряла публика поход против Грузии в 2008-м.
После нескольких лет растерянности российское общество на всех своих этажах решило считать исчезновение СССР чем-то ненастоящим, и спрос на любые попытки переиграть распад империи выглядел неограниченным.
А Путин как раз нуждался в успехах. Он только что забрал себе президентский пост, сменив зицправителя Медведева, его популярность снизилась, а спешно принимаемые законы о преследовании геев, иноагентов и иностранных усыновителей особых восторгов в массах не вызвали. Попытка «вернуть» Украину и повернуть историю вспять была не только созвучна его выношенным мыслям, но и обещала взрыв ликования в низах и в номенклатуре.
***
Так началась эта война. Две державы, рожденные распадом славянской метрополии Советского Союза, вступили в нее, совершив перед этим историческую рокировку.
И все эти десять лет осуществляют два диаметрально противоположных проекта. Украина отражает агрессию и строит национальное государство. А Россия при явном слиянии устремлений высшей власти и грез народного большинства пытается возвести очередную имперскую утопию.
